Неточные совпадения
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)
Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все ты, а всё
за тобой. И
пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Во время кадрили ничего значительного не было сказано,
шел прерывистый разговор то о Корсунских,
муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей, то о будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее
за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился ему.
— Ну, я пешком
пойду. Ведь мне здорово. — Кити встала, подошла к
мужу и взяла его
за руку.
― У нас
идут переговоры с ее
мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца. Как только будет развод, она выйдет
за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их положение будет определенно, как мое, как твое.
— Ну так войдите, — сказала Кити, обращаясь к оправившейся Марье Николаевне; но заметив испуганное лицо
мужа, — или
идите,
идите и пришлите
за мной, — сказала она и вернулась в нумер. Левин
пошел к брату.
Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то, по крайней мере, не болтал да при сестре, при девке; ей тоже замуж
идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам спасибо скажет
за науку.
Василиса Егоровна, не видя
мужа, вторично
послала за ним Палашку.
Толчки ветра и людей раздражали его. Варвара мешала, нагибаясь, поправляя юбку, она сбивалась с ноги, потом, подпрыгивая, чтоб
идти в ногу с ним, снова путалась в юбке. Клим находил, что Спивак
идет деревянно, как солдат, и слишком высоко держит голову, точно она гордится тем, что у нее умер
муж. И шагала она, как по канату, заботливо или опасливо соблюдая прямую линию. Айно
шла за гробом тоже не склоняя голову, но она
шла лучше.
С такою же силой скорби
шли в заточение с нашими титанами, колебавшими небо, их жены, боярыни и княгини, сложившие свой сан, титул, но унесшие с собой силу женской души и великой красоты, которой до сих пор не знали
за собой они сами, не знали
за ними и другие и которую они, как золото в огне, закаляли в огне и дыме грубой работы, служа своим
мужьям — князьям и неся и их, и свою «беду».
Она страдала
за эти уродливости и от этих уродливостей, мешавших жить, чувствовала нередко цепи и готова бы была, ради правды, подать руку пылкому товарищу, другу, пожалуй
мужу, наконец… чем бы он ни был для нее, — и
идти на борьбу против старых врагов, стирать ложь, мести сор, освещать темные углы, смело, не слушая старых, разбитых голосов, не только Тычковых, но и самой бабушки, там, где последняя безусловно опирается на старое, вопреки своему разуму, — вывести, если можно, и ее на другую дорогу.
Но, взглянув на часы, он увидал, что теперь уже некогда, и надо торопиться, чтобы не опоздать к выходу партии. Второпях собравшись и
послав с вещами швейцара и Тараса,
мужа Федосьи, который ехал с ним, прямо на вокзал, Нехлюдов взял первого попавшегося извозчика и поехал в острог. Арестантский поезд
шел за два часа до почтового, на котором ехал Нехлюдов, и потому он совсем рассчитался в своих номерах, не намереваясь более возвращаться.
Девушка начинала тем, что не
пойдет за него; но постепенно привыкала иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого
мужа и такого семейства, как ее родное,
муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое значит осчастливливать без любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму, то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и, живя на земле, только коптит небо.
Девушка, перепуганная будущностью, стала писать просьбу
за просьбой; дело дошло до государя, он велел переследовать его и прислал из Петербурга чиновника. Вероятно, средства Ярыжкиной не
шли до подкупа столичных, министерских и жандармских следопроизводителей, и дело приняло иной оборот. Помещица отправилась в Сибирь на поселение, ее
муж был взят под опеку, все члены уголовной палаты отданы под суд: чем их дело кончилось, не знаю.
Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры дом в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько в продолжение ста лет сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой
за плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер… и
пошли в мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными
мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
Сестрица послушалась и была
за это вполне вознаграждена.
Муж ее одной рукой загребал столько, сколько другому и двумя не загрести, и вдобавок никогда не скрывал от жены, сколько у него
за день собралось денег. Напротив того, придет и покажет: «Вот, душенька, мне сегодня Бог
послал!» А она
за это рожала ему детей и была первой дамой в городе.
— Она ждет не дождется, когда
муж умрет, чтобы выйти замуж
за Мышникова, — объяснила Харитина эту политику. — Понимаешь, влюблена в Мышникова, как кошка. У ней есть свои деньги, и ей наплевать на мужнины капиталы. Все равно прахом
пойдут.
В сущности Харитина вышла очертя голову
за Полуянова только потому, что желала хотя этим путем досадить Галактиону. На, полюбуйся, как мне ничего не жаль! Из-за тебя гибну. Но Галактион, кажется, не почувствовал этой мести и даже не приехал на свадьбу, а
послал вместо себя жену с братом Симоном. Харитина удовольствовалась тем, что заставила
мужа выписать карету, и разъезжала в ней по магазинам целые дни. Пусть все смотрят и завидуют, как молодая исправница катается.
— Что я такое? Ни девка, ни баба, ни мужняя жена, — говорила Харитина в каком-то бреду. — А
мужа я ненавижу и ни
за что не
пойду к нему! Я выходила замуж не
за арестанта!
— Был
муж, а теперь арестант… Что же, по-твоему, я
пойду за ним с арестантскою партией в ссылку… надену арестантский халат и
пойду? Покорно благодарю!
Только раз Галактион поссорился с своею гостьей из-за того, что она не захотела даже проститься с
мужем, когда его отправляли в ссылку, и что в виде насмешки
послала ему на дорогу банку персидского порошка.
Иду я домой во слезах — вдруг встречу мне этот человек, да и говорит, подлец: «Я, говорит, добрый, судьбе мешать не стану, только ты, Акулина Ивановна, дай мне
за это полсотни рублей!» А у меня денег нет, я их не любила, не копила, вот я, сдуру, и скажи ему: «Нет у меня денег и не дам!» — «Ты, говорит, обещай!» — «Как это — обещать, а где я их после-то возьму?» — «Ну, говорит, али трудно у богатого
мужа украсть?» Мне бы, дурехе, поговорить с ним, задержать его, а я плюнула в рожу-то ему да и
пошла себе!
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно
за мужьями и живших на одной квартире; одна из них, бездетная, пока я был в избе, всё время роптала на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной
за то, что
пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это в присутствии
мужа, который находился тут же и виновато смотрел на меня, а другая, как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
Покидать родину и
идти в ссылку
за преступными
мужьями побуждают женщин разнообразные причины.
Но если останусь я с ним… и потом
Он тайну узнает и спросит:
«Зачем не
пошла ты
за бедным отцом?..» —
И слово укора мне бросит?
О, лучше в могилу мне заживо лечь,
Чем
мужа лишить утешенья
И в будущем сына презренье навлечь…
Нет, нет! не хочу я презренья!..
Заметили
за ними только то, что они
пошли не в Московскую заставу, а в противоположную, киевскую сторону, и думали, что они
пошли в Киев почивающим угодникам поклониться или посоветовать там с кем-нибудь из живых святых
мужей, всегда пребывающих в Киеве в изобилии.
— Не вините ее, — поспешно проговорила Марья Дмитриевна, — она ни
за что не хотела остаться, но я приказала ей остаться, я посадила ее
за ширмы. Она уверяла меня, что это еще больше вас рассердит; я и слушать ее не стала; я лучше ее вас знаю. Примите же из рук моих вашу жену;
идите, Варя, не бойтесь, припадите к вашему
мужу (она дернула ее
за руку) — и мое благословение…
Светлые и темные воспоминания одинаково его терзали; ему вдруг пришло в голову, что на днях она при нем и при Эрнесте села
за фортепьяно и спела: «Старый
муж, грозный
муж!» Он вспомнил выражение ее лица, странный блеск глаз и краску на щеках, — и он поднялся со стула, он хотел
пойти, сказать им: «Вы со мной напрасно пошутили; прадед мой мужиков
за ребра вешал, а дед мой сам был мужик», — да убить их обоих.
Устинья Марковна так и замерла на месте. Она всего ожидала от рассерженного
мужа, но только не проклятия. В первую минуту она даже не сообразила, что случилось, а когда Родион Потапыч надел шубу и
пошел из избы, бросилась
за ним.
Не успеет Розанов усесться и вчитаться, вдуматься, как по лестнице
идет Давыдовская, то будто бы покричать на нечаевских детей, рискующих сломать себе на дворе шею, то поругать местного квартального надзирателя или квартирную комиссию, то сообщить Дарье Афанасьевне новую сплетню на ее
мужа. Придет, да и сядет, и курит трубку
за трубкою.
Она придумала, как встретить каждое слово
мужа, который, по ее соображениям, непременно не нынче, так завтра сдастся и
пойдет на мировую; но дни
шли за днями, а такого поползновения со стороны Розанова не обнаруживалось.
Вслед
за тем ее позвал
муж. Она
пошла к нему. Вихров стал прощаться с ними.
В которых
шла за гробам
мужа,
Как бедная вдова в слезах, —
И вот она жена другого;
Зверь без разума, без чувств
Грустил бы долее...
По случаю войны здесь все в ужасной агитации — и ты знаешь, вероятно, из газет, что нашему бедному Севастополю угрожает сильная беда; войска наши, одно
за другим,
шлют туда;
мужа моего тоже
посылают на очень важный пост — и поэтому к нему очень благосклонен министр и даже спрашивал его, не желает ли он что-нибудь поручить ему или о чем-нибудь попросить его;
муж, разумеется, сначала отказался; но я решилась воспользоваться этим — и моему милому Евгению Петровичу вдула в уши, чтобы он попросил
за тебя.
— На два слова в кабинет, Вихров! — И они
пошли. Белобрысый
муж m-me Пиколовой тоже последовал
за ними, как-то глупо улыбаясь своим широким ртом.
Пойдем в горницу…» — «Нет, говорит, как я сказал, что здесь буду, так и буду!» Ушла наша барыня
мужу за водкой.
—
Мужа моего нет дома; он сейчас уехал, — говорила Мари, не давая, кажется, себе отчета в том, к чему это она говорит, а между тем сама
пошла и села на свое обычное место в гостиной. Павел тоже следовал
за ней и поместился невдалеке от нее.
Умер муж-то — она
за границу: все итальянцы да французы
пошли, баронов каких-то у себя завела; там и князя Петра Александровича подцепила.
Может быть, он и тогда, при жизни
мужа, уж думал:"Мерзавец этот Савка! какую штучку поддел! вон как она ходит! ишь! ишь! так по струнке и семенит ножками!"И кто же знает, может быть, он этому Савке, другу своему, даже подсыпал чего-нибудь, чтоб поскорей завладеть этою маленькою женщиной, которая так охотно
пойдет за тем, кто первый возьмет ее
за ручку, и потом всю жизнь будет семенить ножками по струнке супружества!
— Помер
муж, я схватилась
за сына, — а он
пошел по этим делам. Вот тут плохо мне стало и жалко его… Пропадет, как я буду жить? Сколько страху, тревоги испытала я, сердце разрывалось, когда думала о его судьбе…
И таким манером
пошли у нас тут над лиманом свидания: барыня все с дитем, а я сплю, а порой она мне начнет рассказывать, что она того… замуж в своем месте
за моего барина насильно была выдана… злою мачехою и того… этого
мужа своего она не того… говорит, никак не могла полюбить.
Башмаков еще не износила, в которых
шла за гробом
мужа, как бедная вдова, в слезах, и вот она — она!
Липочка. Одно дело тятенька, а другое дело —
муж. Да что вы пристали, маменька? Уж сказала, что не
пойду за купца, так и не
пойду! Лучше умру сейчас, до конца всю жизнь выплачу: слез недостанет, перцу наемся.
— Потому что после смерти Егора Егорыча прошло всего только шесть месяцев, и Сусанна, как, помнишь, на сцене говорил Мочалов, башмаков еще не износила […башмаков еще не износила… — слова Гамлета из одноименной трагедии Шекспира в переводе Н.А.Полевого (1796—1846), акт 1-й.], в которых
шла за гробом
мужа.
Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
К тому же — честь и
слава им! —
Женитьбы наши безопасны…
Их замыслы не так ужасны
Мужьям, девицам молодым.
Но есть волшебники другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый — о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы,
И почивайте в тишине.
Раз, два… потом я ей и говорю: «Как же это, говорю,
муж у тебя — жулик, сама ты себя нечестно держишь — зачем же ты в Сибирь
за ним?» А она, видишь ли,
за ним
идет, на поселение, да-а…
Наталья Николаевна
послала дьякона вслед
за мужем, и шагистый Ахилла догнал Туберозова на полудороге.
Преполовенские
послали за шаферами с раннего утра. Часам к десяти все собрались у Передонова. Пришли Грушина и Софья с
мужем. Подали водку и закуску. Передонов ел мало и тоскливо думал, чем бы ему отличить себя еще больше от Володина.
Передонов оставил Юлию в полночь, уже когда она ждала, что скоро вернется
муж. Он
шел по темным улицам, угрюмый и пасмурный. Ему казалось, что кто-то все стоял около дома и теперь следит
за ним. Он бормотал...
— Про Никона ты молчи; дело это — не твоё, и чего оно мне стоит — ты не знаешь! Вы все бабу снизу понимаете, милые, а не от груди, которой она вас, окаянных, кормит. А что для бабы
муж али любовник — иной раз —
за ребёнка
идёт, это вашему брату никогда невдомёк!
Объяснения и толкования продолжались с возрастающим жаром, и не знаю до чего бы дошли, если б Алексей Степаныч, издали увидя бегущую к ним, по высоким мосткам, горничную девушку сестры Татьяны Степановны и догадавшись, что батюшка проснулся и что их ищут, не сообщил поспешно своих опасений Софье Николавне, которая в одну минуту очнулась, овладела собой и, схватив
мужа за руку, поспешила с ним домой; но невесело
шел за ней Алексей Степаныч.